Интерактивная квартира Ахматовой — Пуниных

Эта комната завершает экспозицию. Здесь Анна Ахматова поселилась осенью 1944 года, вернувшись из эвакуации в переживший блокаду город. Ей предстоит еще восемь лет жизни в Фонтанном Доме, на которые выпадут кратковременная слава, травля и забвение после постановления о журналах «Звезда» и «Ленинград» 1946 года, в 1949-м — последние аресты Льва Гумилева и Николая Пунина, из лагеря не вернувшегося.

Трагедия позднесталинского времени, когда Ахматова видит из окна памятник Сталину в саду и постоянно дежурящего на скамейке сотрудника КГБ, не была финалом земной жизни поэта. Она покинула этот дом в 1952-м, а умерла в 1966-м. Поэтому мы решили представить последнюю комнату как метафорическое высказывание, размышление о двух последних десятилетиях жизни поэта, выходящее за пределы данного адреса. Это результат проекта «Деконструкция 135/35» (2024), призванного переосмыслить пространство литературного музея.

Теперь мемориальные предметы Ахматовой сочетаются с ее прижизненными и посмертными скульптурными образами, проекциями, художественными решениями. На стене слева — фотографии поэта, сделанные в поздний период жизни. Царственный поворот головы «бесприютной государыни» (по выражению Иосифа Бродского) отражает внутреннее достоинство человека, прошедшего через страшные испытания и выстоявшего: разную, но неизменно узнаваемую Ахматову «без чёлки». Многие снимки сделаны в Комарове, где в 1955 году Ахматова получила в пользование крохотную дачу, «Будку», как она её иронично называла. Там были сняты и эти кадры хроники.

Обстановку «Будки» составляли старинные стол и кресло, стоящие сейчас в центре этой комнаты. Эта мебель сохранилась в Государственном музее истории Санкт-Петербурга и не бывала в Фонтанном Доме, поэтому паркет (не исторический!) под нею отсутствует — это другой слой времени. А со спины к креслу поэта подступают её страхи — неизбежность искажения образа в интерпретациях художников и мемуаристов, опыт революций и войн, когда в печку идут книги и половицы. В одну из блокадных зим эту комнату занял новый жилец — бухгалтер. Он, спасаясь от холода, топил печь — мебелью, паркетом, найденными в квартире книгами. В том числе книгами Ахматовой.

На кресле — мантия почётного доктора Оксфордского университета. Это звание было присуждено Ахматовой в 1965 году. На обратном пути из Лондона она заехала в Париж, где не была с 1911 года (!), с момента их знакомства с великим художником Амедео Модильяни. На стене напротив окна, справа, проекция знаменитого рисунка «Моди», который Ахматова берегла всю жизнь и с которым не расставалась в последние годы жизни. Судьба этого рисунка неизвестна.

Так, незадолго до смерти, она смогла встретиться с Европой и друзьями своей молодости, с теми, кто покинул Россию в послереволюционные годы. Для нее был важен их отклик на поэму «Реквием», опубликованную в Мюнхене, в «тамиздате». Это издание на стуле напротив комаровской мебели — как раз 1963 года, подаренное поэтом Исайе Берлину.

Респектабельный профессор в очках на видео — именно он, известный британский интеллектуал и философ. В конце 1945 — начале 1946 года, в этой самой комнате состоялись их встречи, ставшие центральной точкой послевоенной биографии Ахматовой. Исайя Берлин с момента их знакомства входит в её поэтический текст и постепенно становится одним из тех, кто формировал процесс мирового признания Ахматовой.

Ждановский доклад 1946 года о журналах «Звезда» и «Ленинград», затронувший Ахматову и Зощенко, поэт переживает как гражданскую казнь и считает, что это наказание за встречи с Берлином. За докладом следует лишение продовольственных карточек, домашний арест, запрет печати и пуск под нож двух её поэтических сборников, которые вышли тиражом 10 тысяч экземпляров каждый, — свидетельства очередного, пусть и кратковременного, витка славы Ахматовой.

Красную оксфордскую мантию Ахматова, остро чувствуя свою эпоху и знающая цену славы, привезет к себе в «Будку». По легенде, в этой мантии Ахматова, иронично и царственно, будет собирать грибы.

В 1952 году Ахматова и Пунины вместе переезжают на улицу Красной Конницы (ныне Кавалергардская), оттуда в 1962-м на улицу Ленина на Петроградской стороне — последний ленинградский адрес Ахматовой. В эти же годы у неё есть ещё целый ряд адресов: она подолгу живёт у друзей в Москве, а с 1955 года в своей «Будке» будет проводить большую часть года.
Но именно Фонтанный Дом оставался в её сознании главной точкой жизни и поэзии.

Это экспозиция о поэте, чьё имя с 1946 года публично звучало только в уничижительном контексте ждановского постановления. О долгом пути вынужденных компромиссов с цензурой, которая тогда искажала и упрощала Ахматову и до сих пор лишает читателя подлинных текстов, другой Ахматовой — за пределами Серебряного века.

Лишь в самом конце жизни её имя вновь воскресло для массового читателя. Правда, этот читатель по-прежнему не знал «Реквиема», антисталинских «Стансов», «Черепков». «Поэму без героя», листы которой лежат в ящике комаровского стола, Ахматова считала главным произведением жизни, но была известна читателю только фрагментами. Эта экспозиция — в том числе рассказ о том, как с годами, одолевая «бег времени», тексты доходят до своего читателя, открывая суть и масштаб ахматовской поэзии.